Филипп Старк

На стартовую страницу "ЛЬВОВНА" В раздел "КОЛЛЕКЦИЯ ИНТЕРВЬЮ"

Ни в аду, ни в раю стулья не нужны

Его ресторан “Бон”, открывшийся в Москве – настоящая пощечина общественному вкусу. Или – общественной безвкусице, когда деньги решают все, а свобода нужна лишь для того, чтобы купить крутую “тачку”. Месье Филипп Старк, самый известный дизайнер в мире, создал для российских богатеньких буратино весьма издевательский интерьер. Тут лампы сделаны в виде автоматов Калашникова, спинки диванов украшают мрачные черепа с воровских татуировок, а в витрине на входе выставлены весьма мерзкие на вид анатомические пособия. Свечи оплывают, аляповатые значки доллара мозолят глаза, а на стенах видны корявые граффити. “Я ненавижу думать”, – гласит одна из надписей. Такой вот приговор “гламуру”: сидит богатей на позолоченном подобии трона, кушает нечто итальянское с фарфоровой тарелочки, а глаза его поневоле натыкаются на знаки смерти и насилия.
Сам Старк в Москве смотрится, как тюльпан на фоне горки семечек. Яркие оранжевые перчатки, легкомысленное кепи, стильные кожаные штаны. И – невообразимая подвижность. На пресс-конференции он успевает даже станцевать египетский танец и весело спародировать традиционные па русского балета. И пусть он кокетливо говорит, что он старый – все равно вслед прозвучит более правдивая фраза: “Я просто парень, который хочет жить”.

- Месье Старк, у нас весьма демократичная газета, так что приготовьтесь к самым простым вопросам.
- О, так для вас демократичность – это не политическое понятие? Для меня демократия – это возможность всего народа участвовать в выборах, но я бы не стал утверждать, что народ – это идиоты.
- Ну нет, не это я имела в виду. Просто не ждите от нашей газеты специальных вопросов со сложными терминами. Я вас лучше о детстве спрошу. На вашем сайте в интернете есть рассказ о том, что детство вы провели под столом своего отца – авиаконструктора. А дизайн того стола вы помните?
- Это был чертежный стол из дерева – такой, какие были у всех инженеров в то время. Он был покрыт рулонами бумаги, линейками, транспортирами... Тогда ведь не было компьютеров, так что все было просто завалено листами, которые все время соскальзывали на пол. В общем, малоинтересное место, но для меня оно было замечательным, поскольку там создавалась магия. Как-никак, а полет – это до сих пор магия.
- А что же вы тогда не стали делать самолеты?
- Я не стал, потому что для этого надо быть гораздо умнее, чем я. Зато теперь я стал художественным директором «Вирджин галактик» и, можно сказать, продолжаю семейное дело. Рисую космодромы.
- По вашим словам, каждый объект, который вы создаете – это знак, буква в некой фразе, с помощью которой вы реагируете на события в жизни. Как это работает? Вот, к примеру, что-то случается в мире, а вам назавтра надо придумывать дизайн для зубной щетки…
- Кто-то просит меня нарисовать зубную щетку. Это приличная просьба: почему бы и нет. Но если я просто нарисую красивую зубную щетку, это ни к чему не приведет. В мире довольно много зубных щеток и без моей. Но если я начну думать о связи между щеткой и ртом некой персоны, то я должен заинтересоваться этой персоной. Потом – обществом, в котором она живет. Потом – цивилизацией, создавшей это общество. На этом уровне я ничего не могу сделать – я всего лишь маленький дизайнер. Но я вижу направления жизни, и вот тут я понимаю, как я могу нарисовать зубную щетку. Иначе говоря, каждый объект должен быть вписан в цивилизацию. Или это ненужный предмет.
- Вы работали над обстановкой аппартаментов президента Миттерана в Елисейском дворце. Какой дизайн вы предложили?
- Я любил этого президента. Он был воспитанным, умным, интеллигентным. У него было невероятное чувство юмора. И я сделал его аппартаменты очень функциональными. Его кабинет был спланирован так, чтобы все повышало концентрацию внимания. Его спальня была сделана, чтобы подстегивать воображение и будить мечты. А ванна была местом элегантным и повышающим самоуважение. Квартира в целом была создана, чтобы ее хозяин был наилучшим президентом. Потому что для президента важно мечтать, уметь сконцентрироваться и любить элегантность.
- Можете ли вы предложить что-нибудь Владимиру Путину, чтобы быть наилучшим президентом?
- Да то же самое. Месье Путин не отличается от других президентов – ему тоже нужно иметь свое видение, концентрироваться и ценить изящество.
- Интерьер вашего нового ресторана сделан в весьма саркастической манере. Несколько лет назад я была в парижском “Caf? Costes”, над которым вы работали в 80-е годы. И там как-то ни сарказма, ни злой иронии не наблюдалось. У вас испортился характер?
- Вы правы насчет иронии. Но это не я поменялся, это общество. В восьмидесятые годы мы жили в обществе надежды, мы строили. Мы надеялись, что можем цивилизовать цивилизацию. Сегодня вернулось варварство, и надо реагировать. Этот ресторан – моя реакция. Я хочу сказать: проснитесь! Сдвиньтесь с места, посмотрите, что вас окружает. Секс, насилие, темнота… “Caf? Costes” – это был проект-предложение. Ресторан «Бон» в Москве – это проект-обличение.
- Вы сказали, что стыдитесь быть дизайнером. Какое-то другое ремесло вы бы выбрали сегодня?
- Я хотел бы быть ученым. Композитором. Политиком. Леонардо да Винчи. Моцартом. Ганди.
- Если сущестуют рай и ад, можете ли вы вообразить, как там выглядит мебель?
- Нет. Я не могу поставить мебель в настолько сильную абстракцию. Рай – это когда ты с человеком, которого любишь. Ад – существовать без любимой. И тут вам не нужны стулья. Не они помогут вам в несчастье или счастье.

Валентина ЛЬВОВА (В "КП" текст опубликован в 2006 году)