По определению Сергея Гурьева (журнал "Pinoller"), Троицкий - "субъект с богатым самиздатовским опытом, ныне глубоко интегрированный в коммерческую сеть масс-медиа". В массовом журналистском сознании Троицкий ранее был связан с первыми текстами на Западе о наших рокерах, с первой энциклопедией русского рока, с запретными фестами и квартирными концертами. Некоторое время назад Троицкий не менее четко ассоциировался с мягким диваном, клипами и белокурыми дивами из журнала "Плейбой". Теперь его можно видеть в программе ТВ-6 "Земля-воздух", в качестве эксперта. Интервью было взято после ухода Троицкого из "Кафе "Обломов" на НТВ. Что-то сильно поменялось, что-то подзабылось. Но какие-то вещи из характера персонажа можно понять и по этому старому тексту.
Главные (на взгляд стороннего наблюдателя) достоинства Артемия Троицкого: 1) бурное прошлое рок-журналиста; 2) ироничная улыбка, блуждающая в бороде; 3) красота и обаяние; 4) любовь к фильму Джармуша "Мертвец". - Артемий, после вашего ухода с НТВ присмотрели ли вы для себя какой-нибудь другой телеканал? - У меня есть предложения из разных мест, одни мне нравятся больше, другие меньше. Проблема в том, что я не хочу занимать должности, которые как бы соответствуют моему статусу или уровню известности. Говоря конкретно, я очень не хочу быть начальником. Потому что я не умею быть начальником, я не умею командовать, плести интриги, брать взятки. Для российского административного организма я единица совершенно негодная. - Тем не менее, вы же были редактором "Плейбоя", то есть - тоже начальником... - Ну, это скорее творческая работа, а не административная. Когда я вел переговоры о своем возможном приходе в "Плейбой", я поставил условие, что не имею никакого отношения к производству и рекламе. Поэтому работа моя сводится к очень занятным вещам, как то: придумывание чего-то, редактирование, рассматривание картинок, общение с девушками. Что же касается телевидения, то все, что мне хотелось бы - это сохранить программу "Кафе "Обломов". Никаких других амбиций у меня нет. - Куда делись, извините, ваши подушки от Версаче после развода с НТВ? - Подушки я отвез в бутик "Версаче" своему приятелю, который им владеет. Когда они мне понадобятся снова, они будут в моем распоряжении. - В последнее время возникает ощущение, что считавшийся ранее интеллектуальным канал НТВ медленно, но верно "опопсяется", и уход "Обломова" воспринимается как один из симптомов... - Три года назад НТВ была юной, начинающей кампанией, авантюрной, идеалистичной и полной желания построить цивилизованное телевидение западного уровня. Несколько лет существования в эфире внесли очень серьезные коррективы и в концепцию вещания, и, я боюсь, в умы руководства компании. НТВ стало гораздо более популистским каналом, ориентируясь просто "на народ". А к народу у нас принято относиться как к быдлу с "подножными" потребностями. - Но расстались вы с НТВ без скандала? - Мы расстались мирно и к взаимному удовольствию. Поскольку я допускаю, что слегка раздражал руководство своей маловыправляемостью, а также и их стереотипным представлением обо мне как о носителе какой-то сугубо элитарной, полуподпольной идеи. На самом деле я желаю НТВ всего наилучшего, хотя теперешнее состояние этого телеканала мне кажется невразумительным. Мне представлялось, что НТВ пойдет по пути CNN, то есть создаст чисто информационный канал. В международной телепрактике давно установлены все форматы: имеются каналы чисто информационные, имеются информационные с легкими добавлениями. Каналов, где обилие качественной информации сочеталось бы с мыльными операми (не говоря уже об играх "на раздевание"), не существует - люди, которые любят "мыло", будут раздражаться из-за обилия информации, а тех, кто профессионально следит за информацией, будет воротить от мыльных опер. - Вам не кажется, что иногда вы сами поступали похожим образом? Вы показывали очень хорошие, навороченные клипы и разговаривали о них с Владом Сташевским, сравнивая его с Брайаном Ферри. То есть у вас тоже было смешение несколько несовместимых вещей? - Я искренне не хотел быть снобом и музыкальным расистом. Я постоянно всех убеждал, что я абсолютно не чужд поп-музыки. То, что я приглашал Анжелику Варум, Кристину Орбакайте, Айзеншписа со Сташевским и так далее, вовсе не означало, что я шел навстречу начальству или просто улавливал конъюнктуру. У каждого из этих исполнителей было нечто, что мне представлялось симпатичным. - А Влад Сташевский действительно похож на Брайана Ферри? - Я считаю, что Влад Сташевский хорошо выглядит и что он приятный парень. Пригласил я его потому, что я не воспринимаю Сташевского в отрыве от Айзеншписа, а Айзеншписа я знаю тридцать лет. И я совсем не жалею, что время от времени беседовал с попсовыми людьми. Относительно некоторых из них я развеял какие-то стереотипы. - Вы говорите, что не хотите быть музыкальным расистом. Но неужели репутация сноба вам совсем не льстит? - Я боюсь, что мне ничто не льстит. Я вполне состоявшийся, установившийся, давно лишившийся всяческих комплексов человек, поэтому ни лесть, ни ругань на меня никак не действуют. Если и действуют, то только когда они исходят из уст людей (и очень немногих), чье мнение я уважаю. Что касается народной молвы, то здесь мне - по барабану. - Но ореол-то полуподпольного альтернативщика ведь существует... - У меня нет ни сил, ни желания с этим бороться. Я не считаю, что своей работой я в полной мере оправдываю репутацию экстремистского альтернативного героя. Очень многое из того, что я делал в последние годы - вполне респектабельные, часто просто-напросто буржуазные вещи. Я могу допустить, что моя репутация связана с тем, что я просто честный человек. А это уже само по себе в нынешней ультракоррумпированной ситуации может считаться признаком альтернативности. - Многие русские рокеры, да и рок-журналисты, вспоминают о старых-добрых временах, альтернативности и полуподпольности с нежностью... - Конечно, существует такой синдром. Да, были такие героические авантюрные времена, которые сегодня не повторить. Но я человек в принципе не ностальгирующий. Мне интереснее жить сегодняшним днем. Я считаю рок частью своего прошлого, а не частью своей судьбы до конца жизни. - Вы как-то сказали, что вся наша музыкальная пресса занята обсуждением размера лифчика Маши Распутиной. Как музыкальная пресса относится к вашим высказываниям? - Не знаю. Проблема в том, что наша музыкальная пресса разделилась на два лагеря - это очень шумные и очень бездарные бульварные репортеры, и какая-то тихая, робкая, достаточно качественная реальная музыкальная пресса (тут можно назвать и "33 1/3" в "Комсомольской правде"). Но в представлении народа вся серьезная пресса вряд ли вообще существует, в то время как все эти нагло-бездарные "Акулы пера" очень активно привлекают к себе внимание. Ситуация здесь противоположна общемировым нормам, где качественная журналистика всегда на первом месте, а бульварщина занимает маленькое веселенькое гетто, и никто не воспринимает ее всерьез. - Насколько западное музыкальное телевидение отличается от нашего? - Там музыкальные программы практически ушли с крупных национальных каналов. Скажем, на BBC имеется одна-единственная программа, посвященная поп-музыке. ВООБЩЕ. Все остальное телевизионное музыкальное вещание отошло на кабельные и спутниковые каналы. У нас же - дикое засилье музыки. Я как-то подсчитал, что на РТР к концу прошлого года было около двадцати цикловых музыкальных передач. Я не говорю уже об их качестве - это выносится за скобки. - Почему же вы не пытаетесь, по западному образцу, работать на спутниковом канале? - НТВ мне делало предложение касательно спутникового канала, но я отнесся к нему без энтузиазма. Тогда мне нужно было бы заниматься этим, и больше ничем. А у меня еще имелись тогда журнал "Плейбой", фирма грамзаписи, радиопередача, которую я очень люблю, несколько регулярных колонок в русских и иностранных изданиях. И я совершенно не хотел бы жертвовать всеми этими маленькими удовольствиями ради одной предлагаемой работы. - Значит, телевидение оказалось самым маленьким удовольствием в вашей жизни? - Телевидение никогда не было моим любимым занятием. Я считаю, что как я ни был телевизионным человеком десять лет тому назад, так не стал им и сейчас. И, скажем, с НТВ я ушел без малейшей боли. У меня нет "подсадки" на телевидение. Телекамеры никогда не служили для меня допингом. Валентина ЛЬВОВА
|
