Похожа на редкий оранжерейный цветок. Из тех, какие когда-то наверняка прикалывала она к своим вечерним платьям. Ей - восемьдесят четыре года (сейчас, в 96-м году), и она потрясающе хороша собой. А еще - кокетлива. Эмиграционная "мисс Россия". Дочь Федора Ивановича Шаляпина Марина, прилетевшая из Рима в Москву.
Кто-то сказал: "Какая же она красивая! Обломок Империи". Кто-то подарил ей банку грибов. Потом мы сели в микроавтобус, я включила диктофон. - У-у, какая молоденькая! Курносая. Русская, - откомментировала она. - А где мои грибы? Это пока я даю вам интервью, ОНИ ТАМ СЗАДИ СЪЕДЯТ МОИ ГРИБЫ!!! Ее дочь Анжела (ни слова по-русски) и переводчица, занимавшие задние сидения, о чем-то говорили на итальянском и на страшное обвинение никак не ответили. - Марина Федоровна, мне сказали, что вы сейчас не совсем здоровы. У вас была температура? - Ну немножко. У нас такое жаркое лето было - страшно, а потом вдруг грозы, и холодно стало, и все заболели. Но я сказала, что жива или мертва - я приеду! Обязательно, потому что первый раз я мою единственную и любимую дочку привезла в Россию. Она раньше не была никогда. И когда мы летели над Россией я дочку с мужем благословила. - А когда вы в последний раз были в России? - Когда папу перевезли из Франции на Новодевичье. По-моему, в 87-м году. А сама я москвичка, и родилась где-то здесь, рядом с домом Толстого. Мама у Оболенских гостила... - У вашего отца было столько детей - была ли какая-то ревность к любимчикам, к детям от первой жены? - Вот уж никогда никакой ревности между нами не было. Все дети были для папы одинаковы. Он время проводил то с одними, то с другими. К несчастью, всех сразу соединить нельзя было - мамаши были бы недовольны. А мы всегда росли абсолютно как братья и сестры - не как полусестры. Вот удивительное дело - десять нас, и мы все были веселые, все смеялись, никто никогда ни с кем не ругался. Иногда ссорились, конечно - мелкие, дурацкие, детские ссоры. - В детстве вы так часто переезжали из страны в страну вместе с отцом - были и в Австралии, и В Аргентине, и в Новой Зеландии. Какая гастрольная поездка оставила самые сильные впечатления? - Это был мировой вояж, мне было четырнадцать лет. Папа взял с собой мою сестру Стеллу, Марфу, меня и Дасеньку маленькую. Дасеньке было 4 года. Сперва мы поехали в Австралию. Та-а-акое впечатление! Во-первых, мы были сорок дней на пароходе. Пароход был старинный. У него даже мачта была! И если моторы не подействуют, на мачте можно было повесить... Как это называется? - Парус. - Парус. Вот такой пароход был! И мы все поехали в Австралию, потом в Новую Зеландию, потом в Канаду - через Пацифик - и остановились в Хонолулу. И когда мы были в Хонолулу, люди там узнали, что папа на пароходе. У-мо-ли-ли, чтобы папа дал концерт. Но пароход должен был вечером уезжать. И тогда все пассажиры пошли к капитану. Капитан сказал: хорошо, мы переночуем здесь, в Хонолулу, и папа споет свой концерт. - В советских биографиях всегда принято было обвинять вашу мать за то, что она увезла Шаляпина из страны... - Кто ж папу мог увезти?! Если бы он не хотел, он никуда бы не поехал... Мама, конечно, волновалась насчет нас, детей. Это были трудные времена, и школы были закрыты, и церкви, вши были повсюду... У нас у наших дворников в Петербурге вся семья умерла от сыпного тифа. И был какой-то момент в двадцать втором году, когда можно было получить визу. И не то что мама отца увезла - папа с мамой вместе решили уехать. Но никто никогда не хотел уезжать на веки вечные. Папе было очень грустно без России - Марина Федоровна, когда в Париже вы получили титул "Мисс Россия", как к этому отнесся отец? - Он смеялся. И Рахманинов тоже смеялся. А папа слегка поддразнивал: "Ну, иди сюда, мисс Россия!" У-у, папа любил дразнить! А я не хотела быть "мисс Россия", мне стыдно было. Решила, что мои друзья подумают про меня - зазналась, пошла теперь в красавицы записываться. А меня выбрали помимо меня - я даже на конкурс никакой не ходила. Вот Вава Яковлева - та хотела быть мисс Россия! Она везде всегда фигурировала как красавица, а я далеко от всего этого дела была. Я никогда не думала, что я такая красивая. - А как же вас все-таки выбрали, если никаких конкурсов не было? - Я танцевала на вечере Матильды Федоровны Кшесинской под музыку Шопена. И я была очень хорошо загримирована и одета. И у меня еще был венок красивый. Цвето-о-очки. Вот они и решили, что я красавица! - Сегодняшние красавицы на конкурсах сильно отличаются от тех, которые были в тридцатые годы? - Нет, они тоже красивые девушки. Вот итальянок я видела на телевизии. Красивые и очень милые, простые. А когда одна выиграла, они все рады были, обнимали, целовали. Хотя видно было, что им немножко грустно. Потому что они думают после этого поступить в синематограф, или в моду, открыть себе дорогу, работу найти. Они об этом мечтают больше, чем фигурировать как красавицы... - А вам титул красавицы как-то помог? С работой? - Я никогда не хотела нигде работать. В это время я училась, хотела балериной быть. Я закончила балетную школу Кшесинской. Шесть лет я училась - очень-очень серьезно, каждый день у станка - даже по воскресеньям. Когда в Южную Америку поехала, у Смирновой в балетной школе училась. А потом упала и разорвала себе связки. Не лечила как следует, все думала: пройдет-пройдет, гипс не положила, а потом хромала два года. И никогда я больше не танцевала. А больше ничем я заниматься не хотела. А потом я замуж вышла. За итальянца. Красивого, чудного, замечательного. Он журналист был. Писатель. Он создал "Чинечита" - большие студии в Риме - и поставил на ноги всю итальянскую синематографию. Он был очень умный человек и очень замечательный - добрый, красивый и абсолютно честный. Его звали Луиджи Фредди. Он знаменитый. Он ухаживал за мной красиво. Посылал мне цветы каждое утро. По-старинному ухаживал, ро-ман-тич-но. Все его ко мне ревновали. - Марина Федоровна, имя вашего отца в России звучит довольно-таки часто. А существует ли на Западе интерес к Шаляпину? - Не то что бы очень. Иногда. Вот был какой-то юбилей фирмы "His Master's Voise", которая делала первые пластинки. Там и Батистини, и Карузо пели. Папа только у них и пел. И на юбилей нас пригласили. Вспоминали только папу и немножко Карузо. Но я такие комплименты, такие чудеса о папе никогда еще не слыхала! Удивительно папу чествовали. А так ежедневно особенно не вспоминают. Сейчас певцы в моде какие-то дурацкие. Джа-а-азы. Это приносит больше денежек, а в голове у всех сейчас только деньги. С искусством плохо - не Ренессанс. - А какую музыку слушаете вы? - У меня есть маленькое радио, и на третьем канале я слушаю классическую музыку. Оперы. Папу там ставят тоже. Иногда ночью я просыпаюсь - и папа мне поет! - Марина Федоровна, вы в Москве уже несколько дней. Что понравилось более всего? - Мне все понравилось, но я поражена - должна сказать - домом папиным [Дом-музей Шаляпина - В.Л.]. Как он чудно сделан! Я видела его, когда гроб папы привезли на Новодевичье. Дом ремонтировали тогда, он как-то выглядел тускло, но когда я вошла в него вчера... Эти замечательные ремонты, которые делают русские! [фраза говорится без иронии - оптимисты остались лишь среди эмигрантов первой волны] Квартира папина с таким вкусом обставлена, и даже занавески какие-то сделаны, как старинные - ну прелесть! - А дочери вашей понравилось? - О, она плакала. Она плакала...
Валентина ЛЬВОВА
|
